Редкая французская гравюра середины XIX века "La pauvre femme" (Нищая), исполненная гравёром Darodes по рисунку французского художника Grenier для сборника песен Пьера-Жана Беранже (Pierre Jean de Béranger, 1780-1857) в качестве иллюстрации к одноимённой песне.

Снег валит. Тучами заволокло все небо. 
      Спешит народ из церкви по домам. 
      А там, на паперти, в лохмотьях, просит хлеба 
      Старушка у людей, глухих к ее мольбам. 
      Уж сколько лет сюда, едва переступая, 
      Одна, и в летний зной, и в холод зимних дней, 
      Плетется каждый день несчастная - слепая... 
      Подайте милостыню ей! 

      Кто мог бы в ней узнать, в униженной, согбенной, 
      В морщинах желтого, иссохшего лица, 
      Певицу, бывшую когда-то примадонной, 
      Владевшей тайною обворожать сердца. 
      В то время молодежь вся, угадав сердцами 
      Звук голоса ее и взгляд ее очей, 
      Ей лучшими была обязана мечтами. 
      Подайте милостыню ей! 

      В то время экипаж, певицу уносивший 
      С арены торжества в сияющий чертог, 
      От натиска толпы, ее боготворившей, 
      На бешеных конях едва проехать мог. 
      А уж влюбленные в ее роскошной зале, 
      Сгорая ревностью и страстью все сильней, 
      Как солнца светлого - ее приезда ждали. 
      Подайте милостыню ей! 

Вяземский во втором "Письме из Парижа" писал в 1826 году о Беранже в высоких словах, давая следующий вердикт: "..по дарованию едва ли не первый поэт Франции". О поэтах, подающих надежды (например, о Николае Языкове), говорили: "Наш Беранже". Присутствие Беранже в 1820-е весьма ощутимо и в России вообще, и, в частности, у Пушкина - отзвуки музы французского поэта то и дело уловимы в пушкинских произведениях.

Популярность "песен", или "песенок", Беранже неоспорима: и у нас кое-что, не им сочиненное, легко приписывали ему. Беранже сам рассказывает о неясностях в отношении авторства гулявших по всей Франции песен в своей автобиографической прозе: "Песенки мои были написаны совсем не для печати, но друзья, для которых они только и предназначались, без всякого стеснения распространяли их в копиях. К счастью, эти стихи были столько же изображением их собственных нравов, как и моих".